Глава 34

 Леди Вивьен ненавидела тёмные тона в своей одежде, но, по иронии переплетающихся нитей истории, став старшей дамой при дворе короля, была обязана носить тёмно-синий, тёмно-зелёный, коричневый или серый тон в одежде, чтобы не выделяться на фоне королевой, за которой по долгу ей приходилось бы следовать по пятам.

В закатный час, когда должно было свершиться прощание с Мерлином, леди Вивьен досадливо поправила теперь уже чёрное своё траурное одеяние и подумала, что оно ничем не выделяется в кутерьме бесконечного облачения в тёмное. Единственное – украшения надевать не полагалось, и кружева…

-Вся моя жизнь здесь – это траур, - зафилософствовалась леди Вивьен возле огромного овального зеркала, пока услужливая Эллен прикалывала к её подолу шёлковую ленту.

Эллен каламбура не оценила, не подняла даже головы на неё и продолжила работать. Леди Вивьен это слегка разозлило, слегка омрачило, но она умела сохранять лицо. Отказавшись от сопровождения, придворная дама направилась к королеве, чтобы сопроводить её к королевской усыпальнице.

Леди Вивьен полагала не без оснований, что эти похороны для Гвиневры станут очень болезненны, и как бы там не складывались их отношения, ей не хотелось появляться в такой час в толпе своей свиты и вносить в жизнь королевы новые условности.

Гвиневра даже не отреагировала, когда леди Вивьен возникла в её покоях, проведённая Леей. Королева стояла у окна, отрешённая и покорная всему, что сваливалось на её хрупкие и юные плечи, готовая к самому страшному, подавленная.

-Моя королева, - позвала леди Вивьен и Гвиневра слегка кивнула ей, но не повернулась.

Это зрелище коробило и заставляло остаться в нерешительности. Королева – о, бедная королева, раздавленная со всех сторон! Больной отец, погибший Мерлин, смерть Уриена, явное пренебрежение со стороны короля…

-Моя королева, - голос леди Вивьен изменился так, что она даже сама удивилась возникшим в нём ноткам искреннего тепла, которого удостаивались совсем немногие, - вы печалитесь о Мерлине? Это был его выбор, я уверена, что он…

-Не только о нём, - Гвиневра обернулась к даме, печально усмехнулась, - я эгоистична, леди Вивьен. Я очень чёрствая! В час, когда приходит прощание с Мерлином, я не могу не думать о себе!

Лея замерла с иголками в руках за спиной леди Вивьен, поражённая откровенностью Гвиневры. До появления придворной дамы она пыталась выпытать у королевы, что лежит на её сердце в эту минуту, но не добилась почти ничего! А здесь…

Горечь легла на душу покрывалом. Как бы Лея не была близка к Гвиневре, как бы не прислуживала ей, как бы не прикрывала – они не были ровней! Она не могла с ней откровенничать, или не хотела.

Или не думала, что это можно сделать, что для Леи она больше, чем госпожа. Особенно теперь, когда Моргана отдалена, а Уриен мёртв. Для Леи остался только один смысл – сестра. Да,

пусть она знать не знает об их связи, но Лея-то знает! Она будет оберегать её, защищать и неважно, ценой своей или чужой чести и жизни!

Гвиневра словно бы угадала её мысли, или прочла горечь в глазах и тихо сказала:

-Лея, на тебя много свалилось тайн, я не хотела, чтобы ты так переживала обо мне. Право, я того не стою.

«Стоишь!» - чуть было не закричала Лея, но иголка очень вовремя впилась ей в руку и служанка сумела уйти от своего крика, сказав в ответ:

-Моя королева, я ваш друг.

Леди Вивьен выразительно глянула на Лею, но ничего не сказала. Служанка поспешила отвести взор, тихо спросив:

-Мне оставить вас?

И этот вопрос относился больше к леди Вивьен, чем к Гвиневре. Гвиневра пустила Лею в свою жизнь, рассказывала ей о встречах с Ланселотом, о тайнах, о детстве. Иногда они даже вместе читали письма Ланселота к королеве и пересказывали друг другу поэмы и романы, которые успели прочитать.

Леди Вивьен заколебалась. С одной стороны, как придворная дама и сноб, она не желала говорить с королевой в присутствии служанки. С другой…

С другой стороны она уже давно угадала происхождение Леи и потому, сделав усилие над собственным укладом, сообщила:

-Я не возражаю против вашего присутствия, Лея.

Гвиневра благодарно кивнула ей. Леди Вивьен же, выждав положенное время, спросила вновь:

-Что терзает на вашем сердце, моя королева?

«Кроме Ланселота и возмутительного поведения вашего мужа», - мысленно добавила она.

-Я здесь лишняя, - отозвалась королева, снова будто бы угадав мысли леди Вивьен. – Моему мужу я не нужна.

-Он вас лю…- начала было Лея, но встретив насмешливый взгляд королевы, кивнула, признавая, что говорит глупость.

-Он меня не «лю», - фыркнула королева, с презрением отворачиваясь к окну. – Короли вообще не умеют «лю..», но он – мой муж. Он обязан меня защищать, обязан уважать, если уж не вышло. Но он…

Она закрыла лицо руками, скрывая краснеющие щёки.

-Мужчины бывают эгоистичны, - согласилась леди Вивьен, - но это не значит, что он вас не ценит. Просто он…эм, Лея?

-Запутался? – неуверенно предположила она, приходя на помощь.

Гвиневра круто повернулась и засмеялась – бешено и мрачно.

-Он меня не любит, не уважает, не ценит. Я – препятствие к его любви! Я не подарила ему наследника! Я вообще ничего не могу сделать! Я не стала ему опорой, я не стала ему любимой, я – никто и ничто, я меньше, чем ничто!

Лея подскочила к Гвиневре и обняла зашедшуюся в плаче королеву. Леди Вивьен извлекла кружевной платочек.

-Мне лучше вовсе не быть! – выпалила Гвиневра и бросилась к окну. Лея среагировала так молниеносно, что после даже успела подумать, насколько в её порыве отсутствовала магия. Лея схватила королеву, в которую словно бы вселились души всего неприкаянного и разбитого, и с трудом отволокла её от окна.

Леди Вивьен захлопотала с профессиональной невозмутимостью, хотя по её побледневшему лицу было видно, что она сама испугалась. Придворная дама суетилась у королевы, подсовывая ей раствор успокоительного и воду.

-Я уйду отсюда! Сбегу! В монастырь!

-А как же ваш отец? – не выдержала леди Вивьен, а Лея тихо спросила, чтобы она не услышала:

-А как же Ланселот?

Это подействовало отрезвляюще. Гвиневра сумела собраться, хоть и не сразу, но её перестала сотрясать нервная дрожь, постепенно уступая право отрешённой холодности.

-Встаньте, моя королева, - взмолилась леди Вивьен, когда Гвиневра вернулась к своему равнодушному пеплу на внешнем образе. – Нам нужно идти. Нам нужно проститься.

И Гвиневра, поддерживаемая Леей, сумела встать.

***

Если на похоронах Уриена Ланселот, следуя своей привычке, насчитал почти три сотни человек, то на похоронах Мерлина было не более пятидесяти.

Частично это было приказанием Морганы – не извещать о дате похорон и месте местных жителей, чтобы избежать шума и гомона, а ещё – чтобы проводить Мерлина не балаганом, а достойным объединением.

Но даже с учётом этого должно было быть вдвое больше народу. Однако король Артур, хоть и стоял среди присутствующих с нарочито печальным видом, Ланселот знал, что утром король отправил на дальние заставы, охоту и в разъезды большую часть двора.

Это было его маленькой местью за то, что Моргана заставила его прийти. Что чувствовала Моргана, стоящая по правую руку от короля, в эту минуту по этому поводу Ланселот даже не мог понять. На лице феи было столько боли, она вообще, похоже, не осознавала, в полной мере, где находится.

Она смотрела только на возвышение, где покоился гроб с телом Мерлина, и даже не могла заплакать, потому что слёзы кончились у неё ещё перед прощанием. Гвиневра в сопровождении

Леи, неожиданно – леди Вивьен, и…Лилиан? – стояла по левую руку от короля и тихонько плакала в кружевной платочек.

«Лилиан снова замаскирована служанкой», - подумал Ланселот, и принялся изучать взглядом присутствующих уже точно зная, что найдёт ещё одного гостя.

Нашёл он его почти сразу. Мелеагант де Горр мог спрятаться под тремя плащами и капюшонами, мог стоять в тени, но Ланселоту казалось, что и тогда он узнал бы его! нельзя было забыть такую фигуру, такую позу, от которой веяло силой и могуществом – чем-то мистическим и зловещим.

Мелеагант де Горр скрывался под плащом, но было видно, что он скорбит в самом настоящем образе чувств. Почувствовав на себе взгляд, принц поднял голову на Ланселота и коротко кивнул ему, узнавая и признавая.

Ланселот почувствовал уважение к этому человеку. Он рисковал собой, скорбящий по Уриену, явился проводить Мерлина, с которым у него была не самая лучшая, но всё-таки история. Король же Артур, взошедший с помощью Мерлина на престол, пользовавшийся его советами и помощью, стоял с явно скучающим видом и всеми силами души протестовал против своего присутствия здесь.

«И где там Экскалибур разглядел чистое сердце?» - мрачно подумал Ланселот, переводя взгляд на короля.

Запел последний хор, призывающий божественные силы на достойные проводы Мерлина, и те, кто взял себе традиционный цветок – в Камелоте – это был цветок розы, перевязанный золотой лентой с молитвой с еловой ветвью, направились к телу.

Моргана приблизилась первая. Она осторожно коснулась лба Мерлина губами, и положила в изголовье последнюю ношу, тихо сказала, сдерживая слёзы в голосе:

-Прощай, мой учитель, мой наставник, мой спаситель, мой друг. Я никогда не забуду тебя. Я всегда буду помнить, чему ты учил меня и что ты сделал для меня.

Леди Тамлин отвела фею, которая не сдержала более слёз в сторону, бросив печальный взгляд на тело друида.

Артур положил тоже свою ветвь и цветок в изголовье Мерлина и сказал громко:

-Прощай, мой верный слуга. Ты прощён и не будешь забыт.

Моргана круто повернулась на слова короля и по её лицу прошла такая тень, что Ланселот удивился тому, что Артур сумел сохранить невозмутимость.

Кей был третьим. Да, он смирно отстоял всю церемонию и, взяв себе положенный цветок и ветвь, тоже решил возложить её в изголовье друида, громогласно объявив:

-Ты умер, Мерлин! Но я не оставлю их! Теперь я буду спасителем.

Он чмокнул Мерлина в лоб и отошёл в сторону, довольный своей речью.

«Господи, почему мы ещё живы!» - искренне удивился Ланселот и оцепенел, увидев, что к телу Мерлина направилась процессия из трёх женщин. Гвиневра, Лея и Лилиан. Мелеагант, как заметил рыцарь краем глаза, дёрнулся инстинктивно, но сдержался и остался на своём месте.

Они говорили что-то тихо, положили цветы и мрачно ушли в сторону, уступая место другим. Лилиан как-то незаметно удалилась от королевы, а Лея осталась придерживать её за талию, Гвиневру очень сильно шатало из стороны в сторону, словно она вдруг ослабела и ушла вся сила из души её.

Ланселот и Мелеагант приблизились к телу одновременно. Мелеагант тихо сказал, укладывая цветы:

-Прощай, мой Учитель. Прощай, мой друг. Прощай…мой отец.

Он не дождался, пока Ланселот вернётся от услышанного неожиданного прихода нежности и искренности в голосе Мелеаганта и вернулся на своё место.

-Прощай…прощайте, - Ланселот замялся, не зная, кем именно был для него Мерлин. – Мой друг, вы были верным рыцарем Камелота.

Ланселот спустился от возвышения и взглядом попробовал найти Мелеаганта в толпе, но не смог. Лилиан тоже тихо исчезла, а к телу Мерлина подходили придворные. Леди Вивьен, леди Тамлин, леди Эллен, Гавейн, Эжон, Никколас, Голиард…

Голиард? Вернулся! Ланселот попытался найти взглядом Моргану и увидел, что Артур, даже не утрудив себя дождаться окончания церемонии, что-то жарко шепчет ей, а она стоит, смотрит в пустоту…

«Если кто-то…» - Ланселот усмехнулся своим мыслям, понимая, кто этот «кто-то», - «захочет свергнуть Артура, не думаю, что найдётся хоть сто человек, которые воспротивятся этому! Убери от неё руки, наконец! Дай ей поскорбеть, дай ей отдохнуть, боже!»

Моргана поймала его взгляд, и Ланселот кивком указал в сторону Голиарда. Фея проследила взглядом за направлением, и лицо её изменилось - она не заметила его возвращения.

Артур заметил, что его слова не вызывают в Моргане никакого отклика и приобнял её. Ланселот скользнул к ним, не в силах выносить этого и при его приближении Артур, с недовольством заметив его, выпустил Моргану.

-Леди Моргана, - заговорил Ланселот, стараясь избегать взгляда на короля, боясь, что тот прочтёт всё то презрение, что копилось в нём, - простите, что я беспокою вас в такой час, я не желал этого, но…

-Говорите, рыцарь! – великодушно разрешила Моргана, она пыталась быть строгой, но её сердце просто стучало радостно, когда Ланселот своим появлением даровал ей небольшую, но всё-таки, отсрочку.

Ланселот понял, что сказать ему особенного и нечего, но память услужливо подсказала последний разговор.

-Я хочу поговорить с вами по поводу одного из воинов под моим началом – Гифлет Гедей.

Моргана дважды моргнула, показывая, что оценила и поняла. Артур нахмурился:

-Но король я! Почему ты, Ланселот, говоришь с ней?

-Его сестра – леди Тамлин, моя служанка, - отозвалась Моргана, - она просила у меня кое-что узнать о службе своего брата.

-И что же такого важного ты мог узнать, что не даёшь моей сестре отдаться горю? – возмущённо продолжал король, испытующе глядя на Ланселота.

-Артур! – вступилась Моргана раньше, чем Ланселот открыл рот для ответа. – Артур, я прошу тебя!

Это сработало. Недовольный Артур слегка умерил свой пыл и взглянул на Моргану совсем иначе.

-Я зайду к тебе сегодня. Будешь ждать?

Ланселот пожалел, что живёт. Взгляд Морганы, казалось, проклинал Артура за то, что он вообще появился на свет, но она, чтобы избавиться от короля, коротко кивнула. Он удовлетворился таким ответом и ушёл. Ланселот упрямо смотрел в сторону, чтобы не смотреть на неё, чтобы не смогла она прочесть всё то, что копилось в его душе.

Моргана коснулась его руки и тихо попросила:

-Постой со мной, Ланселот… скоро это кончится.

Церемония подходила к концу. Запели последнюю молитву, зазвучали последние прощания и медленно гроб с телом принялись задвигать в стену королевской усыпальницы и закладывать камнями. Это было невыносимо, это было очень больно видеть и слышать. Моргана дрожала, боялась, и всё пыталась отвернуться, но тут же, чувствуя, что должна остаться, должна сохранить честь королевского дома, снова возвращалась к этому невыносимому зрелищу. Наконец, стену заложили и закрыли плитой с высеченными словами о том, что похоронен здесь друид Мерлин – советник короля Утера Пендрагона и Артура Пендрагона, верный слуга Камелота.

Похороны кончились, а вместе с ними и кончилась, кажется, жизнь Морганы. Она омертвело, почти не живая, вышла с помощью Ланселота и леди Тамлин из усыпальницы и не проронила и звука.

***

Кей крутился в тёмном коридоре, ожидая своей шпионки. Он сменил место встречи после получения злосчастного пинка, за который кто-то ещё должен был заплатить.

Его шпионка опаздывала, впрочем, учитывая положение дел при дворе, этого следовало ожидать, так что Кей просто занимался тем, что изводил себя блужданием в тёмном коридоре и ожиданием.

Наконец, тихие шаги и шелест платья по плитам подсказали ему, что она уже идёт, где-то совсем рядом, торопится!

-Что так долго? – грубо, скорее, для порядка, чем из реального раздражения, спросил Кей, оборачиваясь с горящей свечой в руке к вынырнувшей из темноты леди Тамлин.

-Я торопилась, как могла! – возмутилась та, подкрадываясь ближе. – Зато, узнала кое-что.

-Не томи, - рявкнул Кей, - ну?

-У королевы есть письма от Ланселота! – торжествующе объявила леди Тамлин, - только она и Лея знают, где эти письма. Ну и я смогла подглядеть.

Кей раздумывал недолго, поглядел на девушку и хмыкнул, одобрительно кивнул ей.

-Достать сможешь?

-А что мне за это будет? – хлопнула она глазками.

Кей рассердился:

-Ты получаешь за сведения неплохие деньги! Тебе вернули титул, хоть и родители твои явно считают тебя позором своего рода! Даже брат твой, служащий у этого идиота – Ланселота, говорит, что один в семье. Ещё бы, так лучше, чем знать, что у тебя сестра заклеймённая подстилка! Леди Тамлин выдержала удар, так как выдержал бы его самый хладнокровный человек, только глаза её зловеще полыхнули зеленоватым блеском, но она смолчала, только иронически улыбнулась.

-И чего ты хочешь ещё для себя? Для такой твари, как ты, - раздражался всё больше Кей, - и титула много, и положения при дворе!

Кей умолк, переводя дух. Леди Тамлин воспользовалась ситуацией и, издевательски спросила:

-У вас всё? я могу сказать?

Кей бросил на неё злобный взгляд и кивнул, понимая, что без неё письма королевы, если они и существуют на деле, достаться не удастся. Гвиневра не скажет, а Лея, скорее всего его, закопает заживо за один только намёк на предательство короны. Хорошо, если ещё Моргане не скажет, а то та живо сообразит, что Кей планирует уничтожить Гвиневру.

Другой вопрос, как она на это отреагирует, конечно, но что-то Кей сомневался, что примет эту идею.

-Говори, - разрешил Кей.

-Я хочу, - зловеще усмехнулась леди Тамлин, - чтобы моему брату даровали титул рыцаря, а мне нашли достойного мужа! С титулом и землями.

-А пойти к чёрту ты не хочешь? – Кей снова впал в ярость. – Ты – дворовая девка, какой титул, какого мужа? А твой брат и не лучше! держался одной просьбой Уриена, что вас, ничтожеств, жалел!

-Рыцарство для моего брата и мужа для меня, - упорствовала леди Тамлин. Не сводя взгляда с Кея.

-Твой брат тебя не желает знать своей сестрой! – напомнил Кей ехидно, - а твои родители не желают считать тебя своей дочерью.

-Он может не считать меня своей сестрой, - легко согласилась леди Тамлин, - но для меня – он мой брат. Мой младший брат – Гифлет! Он всегда хотел быть рыцарем, но у него рука художника.

-Вот пусть и нарисует себя рыцарем! – вспыхнул Кей. – Пусть будет дворовым художником. Клянусь, мы будем заказывать у него портреты!

-Он хочет быть сначала рыцарем, - упорствовала леди Тамлин. – Он мечтательная натура. Ему видится романтика в титуле рыцаря, он не будет сражаться. Просто титул и он вернётся к своим портретам! А мне – мужа. И я покину двор.

Кей прислонился к стене лбом и выругался.

-Кто на тебе жениться-то захочет! – вслух размышлял он. – Нет, ты, конечно, не уродина, но твоя репутация – репутация дворовой девки, не больше! Тебя не признают родители, и никто. И твой титул ничего не решит.

-Мне всё равно, - сообщила леди Тамлин жёстко, - моё слово последнее. По-моему или никак!

Кей обхватил голову руками, пытаясь вспомнить, кто у него на крючке так плотно сидит, что может выполнить требование леди Тамлин.

Нет, с рыцарством проблем не было бы так много, если бы Гифлет что-нибудь из себя представлял. Посвятить в рыцари могли трое: Артур, Моргана и Гвиневра.

Артура уговорить проще всего. Следует перевести Гифлета из-под контроля Ланселота к тому, кто должен Кею, например, к Голеру! Потом пустить слух, что Гифлет – герой, каких свет не видывал, кстати, тоже не будет ложью, где ещё найдешь такого рыцаря? Артур. Обожающий посвящение в рыцарство и следуя своей старой мечте, с удовольствием посвятит юношу.

А вот что делать с этой дрянью? Кто, обладающий титулом и землями, согласится жениться на этой…

Впрочем…никто и не сказал, что Кею придётся держать своё слово! В конце концов, она будет опасна. Как и её брат.

-Ладно, - Кей кивнул, принимая решение. – Ладно, леди Тамлин из рода, будь ты проклята, Гедея. Твой брат станет рыцарем. А ты – женой какого-нибудь, не обременённого вкусом и мозгом, человека с титулом.

Леди Тамлин довольно улыбнулась и спросила мягко:

-Вы обещаете мне это?

-Обещаю, - бросил Кей в раздражении, представив, с каким удовольствием лично перережет ей горло. – Когда достанешь письма, тогда и получишь свою награду.

-Не пойдёт! – колыхнулась леди Тамлин испуганно. – А если вы меня обманете?

-А если ты, дрянь, меня обманываешь? – в тон ей ответил Кей. – Может, там письма ничего не стоят? Или их вовсе нет!

-Тогда – рыцарство для брата, потом я приношу вам письма, а вы мне брак! – предложила леди Тамлин, и Кей покачал головой:

-Нет, девочка! Нет, так не пойдёт! Ты приносишь мне письма, а я решаю, что с ними делать и смотрю, стоила ли ты того!

Леди Тамлин усмехнулась:

-Тогда дайте мне хоть что-нибудь за риск!

Кей вытащил мешочек с золотыми монетками и швырнул его под ноги шпионке.

-Подавись, - посоветовал он.

Леди Тамлин покорно наклонилась и подняла мешочек, заглянула внутрь и кивнула:

-Письма будут при первой возможности!

Темнота скрыла леди Тамлин, зато обнажила в Кее страшную тоску. Никто не мог оценить его любви к брату, его стараний и стремлений! Ему было очень грустно от этого и очень печально. Кей чувствовал, что не нужен Артуру, но зато Артур был нужен ему.

И это было вернее.